Мушех бежал и бежал по лесистому склону, и корни деревьев царапали его ноги, а сухие ветви раздирали кожу, но юноша ничего не чувствовал. Он решил остаться жить в лесу, потому что возвращаться с таким позором в город было выше его сил. Очень скоро он нашел себе сухую пещеру, отыскал чистый родник, научился разводить костер и ловить заостренной палкой рыбу. Дни сменяли ночи, лето — зиму. Пещера была глубокой, и в холода Мушех просто уходил дальше в лабиринт. Со временем его одежда сильно износилась, а на лице выросла густая борода. Никого кругом не было, кроме диких зверей. И Мушех продолжал жить, как жил.

Однажды он услышал топот лошади. Осторожно выглянув из пещеры, он заметил вдалеке двух всадников. Они медленно ехали по дороге, о чем-то говорили, и вскоре скрылись в лесу. Мушеху стало очень грустно. Он понял, как соскучился по людям. Но что ему делать? Как вернуться в город? Может, найти другое селение? Но не напугает ли он жителей своим видом? Не забьют ли они его камнями от страха? Будь что будет, решил Мушех. Он вернется к людям во что бы то ни стало. Но это должны быть те, кто никогда не слышал про Истину и ее замок. И Мушех в последний раз прикоснулся к теплым от солнца камням пещеры, поблагодарил ее за кров и защиту и двинулся в путь.

Лес постепенно редел, склон горы становился все более пологим. Наконец, Мушех вышел к самому краю уходящей за горизонт долины. Долину пересекала дорога, по ней и решил пойти наш герой. Вскоре он услышал топот копыт и скрип старой телеги. Мушеха обгонял небольшой караван — три крытые повозки с черными волами. Кто был внутри этих телег, было непонятно. От смущения Мушех спрятался в кустах, хоть и понимал, что его заметили. Две повозки проехали мимо, как ни в чем не бывало, а последняя сбавила ход. «Держи, оборванец, прикройся», — донесся до Мушеха голос взрослой женщины. В кусты полетел огромный сверток. Это были сыр, хлеб и кое-какая мужская одежда. «Оборванец, ходят тут, ходят, ходят», — доносилось ворчание из повозки.

Мушех оделся и не спеша отправился к вслед за телегой к городу. Он видел, как телега подъехала к воротам. Люди о чем-то долго говорили со стражей, а затем, ругаясь и размахивая руками, снова сели в телегу и уехали прочь. Это было очень странно. На секунду Мушех подумал, а не пойти ли ему вслед за телегой, но ноги, казалось, сами несли его к городским воротам.

Стражники встретили его на удивление приветливо и сказали, что в их город может без всяких препятствий войти любой желающий. «Тогда почему от вас уехали те люди? Чего они хотели, чем были недовольны?» — «Им не понравилось единственное условие, которое мы выдвигаем. В город может войти каждый, но никто, никогда и ни за что не может его покинуть…»

Мушех задумался… Он стоял перед нелегким выбором. Город, в котором наверняка были тепло, была горячая еда, жили люди, — прямо перед ним. Где искать другой, он не знал. Мушех страшно устал от скитаний, от одиночества, он скучал по людям и по удобствам городской жизни. И как же было ему отказаться, когда все это было на расстоянии вытянутой руки! Конечно, его пугало условие никогда не покидать городских пределов. Но немного подумав, он согласился.

О, с каким ликованием приняли Мушеха горожане! Весть о новоприбывшем быстро распространилась по городу, и люди радостно приветствовали его. Он шел по улице, а они подходили к нему, прикасались к его одежде и что-то говорили. А он никак не мог поверить, что наконец-то видит такое количество людей. Вдруг ему показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Мушех вглядывался в лица. И тут навстречу ему сам вынырнул высокий бородач средних лет.

— Мушех?
— Дядя Ашок?!

Они обнялись. А затем Ашок, брат его матери, взял Мушеха за руку и отвел в свое жилище. Это был не просто дом, а большая горшечная мастерская, как выяснилось — самая большая во всем городе. Ашок отвел Мушеха в баню, а затем усадил за стол, накрытый его женой. Мушеху очень хотелось расспросить дядю о том, как он попал в этот город, но сил никаких не было, и он заснул прямо за ужином.

Утро было солнечным. Мушеху казалось, что он попал в рай — столько радости и человеческого тепла было теперь вокруг него. Дядя показал Мушеху город, а затем, после обеда, предложил научиться горшечному ремеслу. Так Мушех обрел новую жизнь. Шли дни, а он все не торопился поговорить с Ашоком о его прошлом, спросить об Истине, о городе.

Каждое утро они уходили в мастерскую и работали с глиной. Мушех быстро всему научился, гончарный круг слушался его, и очень быстро он достиг должного мастерства. По вечерам к ним приходили горожане, и жена Ашока угощала их свежей гатой. Однажды Мушех спросил дядю, откуда же в городе берется мука, если жителям запрещено выходить за его пределы. И дядя, к его удивлению, громко захохотал:

— Я вижу, сынок, что тебе удастся вырваться за пределы города. Ты первый, кто за много лет задал мне этот простой вопрос.
— Так откуда берется хлеб?
— Я думаю, ты хочешь спросить меня не только об этом.
— Да. Я хочу спросить тебя об Истине.
— Что ж, когда я добрел до ее замка, мне было столько же, сколько и тебе. Я ожидал увидеть юную, звонкую девочку, и очень разозлился, когда увидел женщину с проседью, и вовсе не молодую. Шутка ли, мне было всего пятнадцать, а ей — вдвое больше!
— И что потом?
— А потом я попал к ней, когда мне было тридцать пять.
— И?
— Узнаешь, когда вырастешь.

Как Мушех ни пытал дядю, как не расспрашивал, ничего больше не узнал. Он хотел понять, как Ашок попал в этот город, какую тайну он знает и почему молчит. И что же это за город? С виду здесь не было ничего из ряда вон выходящего. У каждого из жителей свое занятие: хлебопеки, вязальщики, ювелиры...Каждый занят своим делом. Мушех все пытался узнать, нет ли среди них кого-то, кто хочет выйти за городские ворота. Но люди боялись его вопросов. Они махали руками, мотали головой и просили, умоляли его даже не думать об этом.

— За оградой города живет Пожирательница, — поведал ему как-то грустный погонщик верблюдов, — она разрывает на части любого, кто выйдет за ворота…
— Но откуда в городе еда? Откуда ткани для одежды? Откуда хлеб, если никто не может покинуть пределов города?
— Их посылает нам Великая Пожирательница за наше послушание и трепет перед ней, — ответил погонщик и отвернулся. Мушеху это порядком надоело. Он знал в городе каждый камень, каждую травинку, каждого жителя. И ему до боли хотелось увидеть что-то новое.

— Ашок, мне рассказали про Пожирательницу, — начал Мушех, но дядя прервал его громким смехом.
— Послушай, сынок, чего ты хочешь?
— Я хочу увидеть мир.
— Хорошо. Я тебя понял. Поговорим позже.

Той же ночью, а точнее, ранним утром, дядя растолкал его, и заставил встать. В руке он держал узелок. Не дав Мушеху как следует протереть глаза, Ашок вывел его из дома и зашагал к городской стене. Там, недалеко от рынка, стоял чей-то забытый сарай. Они вошли внутрь, и горшечник, откинув в сторону груду какого-то хлама, показал Мушеху лаз.

— Ныряй, сынок. Ты выйдешь в противоположной стороне от главных ворот. Иди все время прямо, и выйдешь к Холодному озеру. А там найди большую дорогу в Открытый город, где не будет крепостной стены.
— Ха, дядя, а как же Пожирательница?
— Уф, иди, мальчишка. Не тронет тебя Пожирательница. А вот с вишапом лучше не шути. Не пей воду из Холодного озера. Тем более там полным-полно родников.

Мушех обнял дядю. Как же ему не терпелось вырваться отсюда! Не терпелось так, что он едва не забыл взять свою котомку, в которую Ашок заботливо сложил все вещи, а его жена добавила несколько лепешек горячей гаты.

Мушех вылез из недлинного тоннеля и побежал. Он несся по долине, подпрыгивал и еле сдерживал себя, чтобы не кричать. Наконец, он понял, что находится уже очень далеко от города. Небо все еще было темным, а вокруг стояла зловещая тишина. Такая глубокая и тяжелая, как будто сама Пожирательница рассматривала его своими бездонными глазами...

Но никого не было слышно. До Холодного озера было уже совсем недалеко. И Мушех подумал, что, может, все это напрасно? Он едва успел отдохнуть после своих скитаний по лесу, едва обрел очаг, друзей… Не вернуться ли ему? И в самом деле… А что если он вернется, и эти дурачки, наконец, поймут, что никакой Пожирательницы не существует? Но ему вдруг так не захотелось идти обратно, тем более, уже встало Солнце и где-то впереди так заманчиво сверкало Холодное озеро.