Мастерская №38 в знаменитом доме №10 на Большой Садовой улице, где с 1920 года жил и работал Жорж Великолепный — художник Георгий Якулов, была известна всей литературной, театральной и художественной Москве. Ее посещали Всеволод Мейерхольд, Петр Кончаловский, Анатолий Мариенгоф, Анатолий Луначарский и многие другие. Некоторые и вовсе считают мастерскую художника прототипом «нехорошей квартиры» Михаила Булгакова. А в 1921-м у Георгия Якулова познакомились танцовщица Айседора Дункан и поэт Сергей Есенин, с которым художник дружил в те годы.

В июле 1917 года Георгий Якулов начал работу над оформлением кафе «Питтореск» на Кузнецком мосту, которое, открывшись в 1918-м, было переименовано в «Красный петух». Именно там художник познакомился с Сергеем Есениным, и их встреча впоследствии переросла в большую дружбу. Театральный художник Семен Аладжалов в своей книге писал:

«Вот характерный для их дружбы эпизод.

Однажды Есенин со своими сестрами и Ю. П. Либединским пошли в театр Мейерхольда на спектакль “Мандат”.

“В антракте, — рассказывает Либединский, — Катя Есенина подошла к нам и сказала озабоченно:

— Сергей пропал куда-то!

Я уже сейчас не помню, почему нужно было искать Сергея, — как будто он раньше никогда не пропадал. Но Шура и Катя Есенины пошли искать его, я сопровождал их.

— Он наверняка у своего дружка, у художника Якулова, — сказала Катя.

Якулов жил где-то поблизости, чуть ли не на Триумфальной площади, рядом с театром. Высокого роста, черноусый 60 и худощавый, в какой-то пестрой куртке, как будто только что сошедший с картины какого-то “левого” художника, он встретил нас, таинственно посмеиваясь.

— Если найдете, будет ваш…

Но искать негде. Большая комната, если мне не изменяет память, мастерская Якулова, пуста. Посредине лежит ковер, свернутый в огромную трубку, — так свертывают ковры, когда уезжают на дачу.

И вдруг ковер стал медленно развертываться. Все быстрей, быстрей, совсем развернулся, и вот Сергей, весь взъерошенный, вскочил и здесь же, на ковре, исполнил какую-то буффонную пляску; сестры висли на нем, визжа от удовольствия…

Так познакомился я с Георгием Богдановичем Якуловым, которому Сергей Есенин не случайно посвятил балладу о двадцати шести бакинских комиссарах; оба этих знаменитых художника были в то время вдохновлены подвигом бакинских большевиков”».

В 1919 году Георгий Якулов, Сергей Есенин, Анатолий Мариенгоф и Ваадим Шершеневич создали группу «имажинистов», а затем открыли легендарное кафе «Стойло Пегаса» на Тверской улице, стены которого были расписаны по эскизам Жоржа Великолепного.

В 1920 году художник получил большую мастерскую в доме №10. «Талант, смелость новизны, неожиданность решений сопровождали не только путь Якулова в театре, но и его жизнь. Мастерская на Садовой была как бы последним пристанищем старой художественной богемы Москвы. Здесь в ту пору можно было увидеть “всю Москву” — от наркома просвещения до начинающего художника, от прославленного режиссера до футуристического поэта», — вспоминал литератор Владимир Швейцер. «Конечно, мастерская Якулова в доме на Большой Садовой, в котором жил и сам писатель, тоже отчасти могла показаться “нехорошей квартирой”, — рассказывала искусствовед Ирина Вакар, отвечая на вопрос о том, могла ли стать жена художника прототипом Геллы из “Мастера и Маргариты”. — У Якуловых всегда дым стоял коромыслом, ночи напролет продолжались шумные застолья. Якулов был по-настоящему богемным человеком, и его окружали такие же кутилы – художники, поэты, люди театра. Любил бывать Есенин, именно здесь он познакомился с Айседорой Дункан». Эту встречу журналист Илья Шнейдер, помогавший танцовщице в организации школы в Москве, описывал так:

«Однажды меня остановил прямо на улице известный московский театральный художник Георгий Богданович Якулов. <…>

Кто мог предугадать, что благодаря этой нашей встрече на московской улице в тот же вечер произойдет встреча двух знаменитых людей, о которых вот уже свыше пятидесяти лет пишут и, может, еще долго будут писать газеты и журналы всего мира, создаются поэмы, романсы, пьесы, кинофильмы, музыка, картины, скульптуры…

— У меня в студии сегодня небольшой вечер, — сказал Якулов, — приезжайте обязательно. И, если возможно, привезите Дункан. Было бы любопытно ввести ее в круг московских художников и поэтов.

Я пообещал. Дункан согласилась сразу.

Студия Якулова помещалась на верхотуре высокого дома где-то около “Аквариума”, на Садовой.

Появление Дункан вызвало мгновенную паузу, а потом — начался невообразимый шум. Явственно слышались только возгласы: “Дункан!”

Якулов сиял. Он пригласил нас к столу, но Айседора ужинать не захотела, и мы проводили ее в соседнюю комнату, где она, сейчас же окруженная людьми, расположилась на кушетке.

Вдруг меня чуть не сшиб с ног какой-то человек в светло-сером костюме. Он промчался, крича: “Где Дункан? Где Дункан?”

— Кто это? — спросил я Якулова.

— Есенин… — засмеялся он.

Я несколько раз видал Есенина, но тут я не сразу успел узнать его.

Немного позже мы с Якуловым подошли к Айседоре. Она полулежала на софе. Есенин стоял возле нее на коленях, она гладила его по волосам, скандируя по-русски:

— За-ла-тая га-ла-ва…

(Это единственный верно описанный Анатолием Мариенгофом эпизод из эпопеи Дункан — Есенин в его нашумевшем “Романе без вранья».) Трудно было поверить, что это первая их встреча, казалось, они знают друг друга давным давно, так непосредственно вели они себя в тот вечер.

Якулов познакомил нас. Я внимательно смотрел на Есенина. Вопреки пословице: “Дурная слава бежит, а хорошая лежит”, — за ним вперегонки бежали обе славы: слава его стихов, в которых была настоящая большая поэзия, и “слава” о его эксцентрических выходках.

Роста он был небольшого, при всем изяществе — фигура плотная. Запоминались глаза — синие и как будто смущающиеся. Ничего резкого — ни в чертах лица, ни в выражении глаз.

…Есенин, стоя на коленях и обращаясь к нам, объяснял: “Мне сказали: Дункан в “Эрмитаже”. Я полетел туда…”

Айседора вновь погрузила руку в “золото его волос”… Так они “проговорили» весь вечер на разных языках буквально (Есенин не владел ни одним из иностранных языков, Дункан не говорила по-русски), но, кажется, вполне понимая друг друга.

— Он читал мне свои стихи, — говорила мне в тот вечер Айседора, — я ничего не поняла, но я слышу, что это музыка и что стихи эти писал genie!»

Подготовлено по материалам: Аладжалов С. Георгий Якулов, 1971; Шнейдер И. Встречи с Есениным. Воспоминания, 1974; Человек богемы в бриджах и с бирюзовым перстнем / Независимая газета, 2015; Музей Михаила Афанасьевича Булгакова

Фото обложки: фрагмент интерактивного макета дома в Музее Булгакова. Лайтбокс мастерской Якулова с фигурками частых гостей художника. Фото Иван Пушкин