В разножанровой русской литературе, начиная с древности, кроме русской действительности, широкое отображение находили многочисленные описания, упоминания, эпизоды, картины и цельные законченные произведения, повествующие о других странах. В литературе XVIII века красочно выделяется немалое количество упоминаний Армении. Они зачастую сообщали хотя и отрывочные, но довольно конкретные и реальные сведения о стране и ее духовной культуре. Такие «армянские зарисовки» принадлежат и Николаю Карамзину — писателю-сентименталисту, историку, автору монументальной «Истории государства Российского».

Интересно сообщение Николая Карамзина в «Письмах русского путешественника» (1789-1790) о том, что еще при Людовике XIV в 1669 году впервые во Франции употребление кофе ввел армянин. Карамзин пишет: «Некто Паскаль, Арменин, вздумал завести кофейный дом, новость полюбилась, и Паскаль собрал довольно денег. Он умер и мода на кофе прошла, так что к его наследникам никто уже не ходил в гости». Ко времени пребывания Карамзина в Париже там уже «насчитывалось более 600 кофейных домов»: время возродило введенное когда-то новшество.

Этот частный штрих свидетельствует о подходе Карамзина к отображаемому. Он не уточняет, откуда взял эти сведения. Но зато здесь же в «Письмах…», как свидетельство реального отображения историк с особым сочувствием описывает могилу армянского царя Левона VI в Париже: «В церкви целестинов… много картин и памятников, между прочими — монумент Леона, царя армянского, который, будучи, выгнан из земли своей турками, умер в Париже в 1393 году. Фруасар, современный историк, говорит об нем следующее: “Лишенный трона, сохранил он царские добродетели и еще прибавил к ним новую: великодушное терпение; с благодетелем своим Карлом VI обходился как с другом, не забывая собственного царского сана, а смерть Леонова была достойна жизни его”».

Вероятно, Николай Карамзин пишет о Паскуа Розе (в некоторых источниках указан под именем Арутюн; его происхождение точно не установлено — скорее всего, он был греком или армянином (последняя версия встречается чаще)). Паскуа Розе прибыл в Лондон из Смирны вместе с британским купцом Дэниэлом Эдвардсом. Сперва Розе готовил кофе для Эдвардса и его гостей, а впоследствии, в 1652 году, купец помог с открытием первого кофейного дома в Лондоне (и во всей Европе), главой которого стал Розе. На фото слева — рекламная листовка «Достоинства напитка кофе. Впервые приготовленного и проданного в Англии Паскуа Розе».
Позднее Розе перебрался в Париж, где в 1672 году открыл первый кофейный дом во Франции. Как упомянул Карамзин, долго он не просуществовал.
Фото: dailymail.co.uk

Эти отрывочные сведения показывают не только созерцательность автора (увидел — описал), но и подчеркивают интерес Карамзина к историческому прошлому Армении. Его сообщения об Армении значительно расширяются в многотомном труде «История государства Российского». В связи с различными историческими событиями во многих местах неоднократно упоминается Армения, делаются ссылки на армянские источники, сообщается о завоеваниях Армении. Как человек науки, Карамзин собрал из различных источников, в том числе из русских летописей, большое количество материалов об Армении и использовал в своем труде.

Так, в первой главе своей «Истории…» «О народах издревле обитавших в России. О славянах вообще» Карамзин пишет, что обитатели юго-восточной России аланы «не обрабатывали земли, не имели домов, возили жен и детей на колесницах, скитались по степям Азии даже до самой Индии северной, грабили Армению, Индию». Конкретизируя местоположение аланов, Карамзин ссылается на «Историю Армении» армянского историка V века Мовсеса Хоренаци, который «полагает алан близ Кавказа». У Хоренаци Карамзин заметил и одно из ранних упоминаний о славянах. В этой связи вполне уместно утверждение Роберта Хачатряна, писавшего, что «большой заслугой Карамзина является то, что он ввел в обращение армянские исторические источники, в связи с изучением истории славян, открыл для русской исторической науки Мовсеса Хоренаци как первого автора, упоминавшего о славянах». И еще, «он первым в русской исторической науке использовал армянские источники и, в частности, “Историю Армении” Мовсеса Хоренаци».

Представляет большой научный интерес пояснение Карамзиным слова «король». Среди различных источников, раскрывающих смысл этого слова, он ссылается на армянский язык: «На языке арменском Король есть сильный, могущественный». И действительно, в армянском языке слово «король» — «тагавор» вместе с другими включает и понятие «сильный, могущественный». Сейчас трудно утверждать, что привело Карамзина к армянскому языку, какой источник мог использовать историк. Ясно одно, что пояснение слова «король» со ссылкой на армянский в данном случае — неопровержимое свидетельство разностороннего подхода автора.

Николай Карамзин. История Государства Российского (1-е и 2-е изд.), 1817-1829. Фото: auction-imperia.ru

В главе «О славянских и других народах, составивших государство Российское» при описании хазар Карамзин замечает, что еще «с третьего столетия хазары известны по Арменским летописям», что они, оставляя в покое Константинополь, «свирепствовали в Армении, Иверии, Мидии».

Немалый интерес представляет ознакомление, по Карамзину, с участием армян в жизни России первой четверти XIII века. Характеризуя торговлю этого периода, он показывает, что внутренние и внешние раздоры России не препятствовали торговле, что торговлей занимались представители многих народов: «Сии корыстолюбивые, хитрые итальянцы еще за несколько лет до нашествия татар имели торговые заведения в Армении, следовательно уже господствовали на Черном море. В то самое время, когда войско Российское сражалось с Половцами в земле их, купцы мирно там путешествовали; ибо самые варвары, находя пользу в торговле, для безопасности наблюдали законы просвещенных народов. Греки, армяне, евреи, немцы, моравы, венецияне жили в Киеве, привлекаемые выгодною меною товаров и гостеприимством Россиян». Карамзин рассказывает о том, что «в 90 верстах от Казани и в 9 — от Волги нашлися армянские надписи XII века: вероятно, что армяне, издавна славные купечеством, выменивали там русские меха и кожи на товары персидские и другие». И далее разъясняет, что эти надписи перевел для Петра Великого казанский армянин Иван Васильев в 1722 году, одна из которых относится к 557 году.

Таким образом, Карамзин включает в свое повествование сведения, затрагивающие различные стороны жизни и деятельности армян, показывает степень их участия в жизни русского общества. Он пишет и о враче-армянине, который был при Владимире Мономахе, описывает его качества, причем делает это обоснованно, со ссылкой «как пишут». Карамзин явно имел в виду Киево-Печерский патерик, зародившийся в начале XIII века. «Во времена Мономаховы, — пишет он, — славились в Киеве армянские врачи: один из них (как пишут) взглянув на больного, всегда угадывал, можно ли ему жить, в противном случае обыкновенно предсказывал день его смерти».

С XIII по XVIII века городом Кафой (древняя Феодосия) владели генуэзские купцы. Описывая основание города, Карамзин вместе с другими источниками использует и армянские свидетельства. «В записях князя армянского, Иосифа Долгорукова-Аргутинского, архиепископа армянских церквей в России сказано: — пишет Карамзин, — что татары, завоевав Армению в 1262 году перевели многих жителей в нынешнюю Астраханскую и Казанскую губернии, что некоторые из них ушли в Тавриду и поселились отчасти в Кафе, отчасти в старом Крыму, близ Судака».

В сведениях о «Черной смерти», о голоде во многих странах (1346) упоминается и Армения: «Был мор в странах Каспийских, Черноморских, в Армении, в земле Абазинской, Ясской, Черкесской». В этом случае Карамзин ссылается на Троицкую летопись начала XV века, в которой говорится: «Бысть мор велик на люди, на Бесермены и на татары, и на ормены».

Во времена Дмитрия Донского (1350-1389), когда Великий князь готовился к решительной борьбе с «Ордою многоголовою», новгородские князья под предлогом охоты составили большие полки выехали на «промыслы». Они в 1364 году «отправились вниз по Волге на 150 лодках, умертвили в Нижнем великое число татар, армян, бухарцев, взяли их имение, жен, детей, вошли в Каму, ограбили многие селения Болгарии». Узнав об этом, великий князь разгневался на новгородцев. Он заявил, что они поступают «как разбойники», что иноземные купцы «находятся в России под защитою государя».

Князь Дмитрий Иванович с Владимиром Андреевичем и другими князьями в походе. Миниатюра из рукописи XVII века «Сказание о Мамаевом побоище». Фото: wikimedia.org

Кстати, в «Сказании о Куликовской битве» говорится, что в составе русской армии сражались и военачальники-армяне: «Не тури возрыкают на поле Куликове, побежени у Дона великого, взолаша посечены князи русския и бояры и воеводы, великого князя и князи белозерстии, посечении от погоных татар: Федор Семенович, Тимофей Волуевич, Семен Михайлович, Макула Васильевич, Ондрей Саркизович, Михайло Иванович и иния многия дружина». А в летописной повести о Куликовской битве назван и некий Симоен Меликович, первым сообщивший весть о наступлении Мамая на Москву. По справедливому утверждению известного советского армянского историка и филолога Левона Хачикяна, «окончание -ович (-евич) в фамилии павшего в Куликовской битве военачальника Андрея Саркизовича весьма характерно для армян, обосновавшихся в Польше и южной России, в этой среде видными купцами, высокопоставленными государственными и церковными деятелями были Захар Ивашкевич, Николай Бернатович, Бедрос Захариасевич, Петр Григорьевич, Сефер Муратович, Никол Торосович и многие десятки других армян».

В конце XVI века при царе Федоре Ивановиче Россия вела бойкую торговлю многими товарами (меха, воск, мед, сало, кожа, тюлений жир, рыба, икра, птица, лен, соль, деготь, слюда, селитра, сера) с различными странами. В частности, «персидские, турецкие, иверские, арменские» купцы скупали «собольи, куньи, лисьи, бобровые, рысьи» и другие меха, отмечал Карамзин в своей «Истории…». В это время вместе со многими достопримечательностями Москвы, сохранившимися до наших дней, «на Красной площади лежали две огромные пушки. В сей части города находились дома многих бояр, знатных сановников, дворян, именитых купцов и богатый арсенал или Пушечный двор. В Белом городе (названном так от выбеленных стен) Литейный двор, Посольский, Литовский, Арменский, площади Конная и Сенная».

Немалый интерес представляет момент привоза роскошно одетых жен, детей и приближенных покоренного хана Сибирского ханства Кучума, уничтожившего в 1595 году отряд Ермака. Карамзин сообщает, что в январе 1599 года в Москве был устроен торжественный въезд, «улицы были наполнены зрителями, Россиянами и чужестранцами». В число «чужестранцев» входили и армяне: «В ту пору Литовский двор и Арменский не затворяти».

Василий Тропинин. Портрет Николая Карамзина, 1818. Из коллекции Государственной Третьяковской галереи

Итак, возникнув в русской литературе XI века, упоминания об армянах со временем учащались. Касаясь различных сторон действительности, армянские мотивы, штрихи, эпизоды, картины, отдельные произведения на протяжении веков накапливались во все большую и значительную информацию и в совокупности создавали разностороннее представление об армянской действительности. А использованные в трудах Карамзина различные материалы об Армении широко способствовали не только дальнейшему росту и развитию интереса русского читателя к армянской действительности, но и содействовали русско-армянскому межнациональному сближению.

Источник: Амирханян М. Русская художественная литература и геноцид армян, 1988

Фото обложки: Д.Б. Дамон-Ортолани. Портрет Н.М. Карамзина, 1805. Из коллекции Ульяновского областного художественного музея

Русский дипломат и защитник армянского народа: что писал Александр Грибоедов об Армении

Как Жан-Жак Руссо переоделся в армянский костюм