К истории армянской общины в Санкт-Петербурге: интервью с Арменом Меружаняном
Армен Меружанян — переводчик, публицист и главный редактор газеты Армянской общины Санкт-Петербурга «Аватамк». Вышедшие из-под пера Армена Левоновича издания посвящены армянской культуре и истории армянской апостольской церкви. Недавно Арменом Меружаняном была выпущена книга «Армянская община Санкт-Петербурга в картинах и лица», рассказывающая о жизни армянского народа в столице Российской империи. О истории общины, популяризации армянской культуры и новых исследованиях Армен Левонович рассказал Армянскому музею Москвы.
— Почему Вы решили посвятить свою жизнь исследованию армянской культуры?
— Тридцать лет тому назад духовный пастырь петербургских армян иеромонах Езрас (ныне он глава Российской и Ново-Нахичеванской епархии в сане архиепископа) позвал меня в газету «Аватамк», основанную им за год до этого. Он слышал о моих публикациях, знал, что я интересуюсь историей Армянской церкви, и фактически вернул меня к литературной работе. Прошло всего несколько месяцев с моего приезда в Петербург, я успел устроиться на хорошо оплачиваемую, но совершенно не интересовавшую меня работу… В ближайший понедельник я помчался в редакцию.
Меня очень быстро объяло то самое ощущение, о котором здесь говорят: «Город принял». При этом не отпускал психологический дискомфорт, навеянный драматичными событиями на родине. Я довольно легко адаптирующийся человек, но ситуация в Армении не оставляла в покое, меня преследовал то ли комплекс отсутствия из Еревана, то ли мания присутствия в Ереване, — как угодно. Возвращаться или оставаться? Пришло разумное решение — физически присутствовать в стране и ничего для нее не делать больший грех, чем приносить ей пользу издалека. Такой вот «синдром должника» и подтолкнул меня к идее писать о лепте Армении в сокровищницу мировой культуры. Статьи свои я публиковал в разных изданиях, а со временем они сплелись в большую книгу, которая получила название «Армения в исторических лицах, преданиях и легендах».
Армен Меружанян. Фото из личного архива.
— Расскажите о газете «Аватамк». Какие вопросы в ней затрагиваются?
— Первый номер ежемесячного двуязычного издания был подписан в печать 24 февраля 1993 года благословением приснопамятного Католикоса всех армян Вазгена I: «Из Первопрестольного Св. Эчмиадзина всем сердцем приветствуем издание и выход в свет религиозной газеты «Аватамк»! Шлем наше патриаршее благословение духовному пастырю отцу Езрасу, редакционной коллегии и читателям в надежде, что газета подарит духовную пищу и свет всем верующим, проживающим в знаменитом городе на берегу Невы».
Газета родилась для сплочения петербургских армян вокруг Церкви и была воспринята как доброе, важное дело для города, интеллигенция которого жаждало творческой новизны. О значимости издания для интеллигенции высказался в те дни директор Эрмитажа М.Б. Пиотровский: «Благородное и утонченное родство культур не может существовать без усилий и доброй воли людей. Пусть ваша, наша газета поможет не потерять это великое родство, завещанное нам ушедшими поколениями».
«Аватамк» стал важным событием в жизни общины, придя на смену таким дореволюционным изданиям Петербурга, как «Юсис» («Север»), «Аракс», «Манкаваржаноц» («Учительская»), «Саприч» («Цирюльник»). Мы освещали проблемы общины, проявляли интерес к лишенцам и беженцам, инвалидам войны и труда, осиротевшим детям. Большое внимание уделялось истории, культуре и традициям, отрыв от которых лишает человека его национального облика.
В 1997 году я предпринял издание серии «Библиотечка газеты “Аватамк”» и стал издавать книги и брошюры духовного содержания. Первым нашим изданием стал чин Божественной Литургии Армянской церкви на армянском и русском языках в моем переводе. Всего за эти годы было выпущено около семидесяти книг и брошюр.
Сегодня «Аватамк» переживает не лучшие времена. Интернет одолел бумагу, и мы не успеваем за ежедневными новостями. Оторвать читателей от сети, где все освещается с бешеной скоростью, я не в состоянии, поэтому публикую преимущественно «неторопливые» материалы, поэтому по содержанию мы сейчас больше журнал, чем газета. Выходим редко, но выходим. Но меня не покидает ощущение того, что бумажные издания все равно вернут свои позиции, и публикации «Аватамка», порой уникальные, вновь будут привлекать внимание. Можно было бы успокоиться, переждать, но я не вправе прерывать работу, ведь «Аватамк» — первая армянская газета на территории СНГ, и это уже историческое явление. Глава епархии внял моим доводам и подтвердил: «Аватамк» должен выходить.
— Ваша новая книга «Армянская община Санкт-Петербурга в картинах и лицах» посвящена истории армянской диаспоры в Санкт-Петербурге?
— Само название подсказывает, что это не историческое исследование в принятом смысле. Я не историк и меня не увлекает чистый анализ с соблюдением соответствующей научной методологии. Мне близок научно-популярный жанр, где можно себе позволить отступления от принятой в научной литературе строгости изложения. Мне хотелось описывать события, о которых большинство читателей имеют поверхностное представление. Причем сюжет нередко переносится из Петербурга, и сделано это намеренно. Невозможно, рассказывая о министре внутренних дел Российской империи Микаеле Лорис-Меликове, не коснуться его службы на посту харьковского губернатора, где он остановил террористическую вакханалию. Непростительно, описывая деятельность Александра Таманяна, назначенного на должность архитектора столичных армянских церквей, игнорировать рождение нового Еревана как плод его гения. Моим желанием было рассказать не только о блистательных деятелях, чьи имена всегда на слуху, но вывести из забвения, вернуть читателю хотя бы небольшую часть ярких ученых, художников, представителей духовенства, военных, политиков, общественных деятелей и показать их вклад в укрепление мощи империи.
— Расскажите, как армянская диаспора зародилась в городе на Неве?
— Вместе с финской, шведской, греческой, немецкой, французской и татарской, наша община стала одним из первых национальных образований будущей столицы. Петербург был сокровенным проектом Петра I, перебрасывавшего лучших строителей в город своей мечты. Когда именно армянские ремесленники подключились к строительству столицы, не поддается уточнению, но первые письменные упоминания о наших соотечественниках в городе датированы 1708 годом, когда здесь открылся торговый дом Луки Ширванова (Гукас Ширванян/Ширваненц) — первого лидера общины. В самом начале «иноземные ремесленники», как их называют издания петровской эпохи, селились вокруг Заячьего острова, откуда начиналась столица. Но Петр нуждался не во временщиках, а в постоянных жителях, чья деятельность легла бы в основу городской жизни. К 1710 году в Петербурге насчитывалось 40-50 армянских ремесленников-мануфактуристов и купцов, занимавшихся преимущественно международной торговлей и фактически составивших ядро общины. В архиве князя Семена Семеновича Абамелик-Лазарева, последнего главы общины, сохранилась сделанная в 80-х годах ХVIII века деловая записка, где первым вопросом значится: «В котором году произошел здешней армянской приход?», и в ответе сообщается, что «в 1710-м году в Петербурге завели армянские конторы» — торговые агентства. Когда я предложил архиепископу Езрасу утвердить символический день рождения общины, он предпочел день Воскресения Господня. Так в историю нашей общины вошла дата 9 апреля 1710 года.
— Как появился первый храм Армянской Апостольской церкви в Санкт-Петербурге?
— Это целая эпопея, растянувшаяся от времен Петра I до Екатерины II. В 1717 году глава поместного Гандзасарского католикосата Есаи I направил в Россию своего представителя — архимандрита Минаса Тиграняна. Помимо прочего, Тигранян просил царя отвести «в Москве места на сто дворов, а в Санкт-Петербурге на 50 дворов и под церкви и под кладбища». В 1722 году было вынесено решение: «Дом молитвенный иметь в Петербурге армянам дозволить и в службе их по своему закону запрещения не чинить». Пока, как говорится, суд да дело, из жизни ушел царь Петр. Минас и проживающие в столице влиятельные соотечественники подали в Синод очередное прошение об устроении молитвенного дома, но получили отказ.
Для проживавших в России христиан-инородцев лучшие времена наступили при Анне Иоанновне. В 30-е годы XVIII века на Васильевском острове, на пересечении нынешнего Среднего проспекта и 3-й линии сформировалась улочка, названная Армянской. Она растянулась вдоль значительного земельного отрезка, принадлежавшего упомянутому Гукасу Ширваняну, известному в России как Лука Ефремович Ширванов. В списке столичных улиц она числилась под №73. Ныне на месте той улочки стоят дома №№ 34, 36, 38 в направлении от Среднего проспекта к Малому. Правительственный манифест 1735 года «О дозволении свободного богослужения всем христианским исповеданиям в России» фактически позволил строить в обеих столицах церкви «своей веры». Иное дело Синод, видевший в «инославных исповеданиях» опасность для православия. Но в 1740 году с легкой руки лютеранина Эрнста Бирона, фаворита императрицы, без согласования с Синодом последовала высочайшая резолюция о построении армянской церкви.
Воцарение Елизаветы Петровны стало периодом больших разочарований в конфессиональной жизни российских армян. Петербургская церковь была уже возведена до половины, когда Елизавета под влиянием Синода велела упразднить ее. И только в 1770 году Екатерина II дала добро видному политическому деятелю Ивану Лазаревичу Лазареву (Ованесу Агазаровичу Егиазаряну), возглавлявшему общину. Храм возвели «в знатном у столицы месте», на Невском проспекте. А потому не удивительно, что Лазарев с одобрения армянской элиты Петербурга и благословением Католикоса Симеона I принял решение в память о «милостях императрицы» освятить храм во имя ее небесной покровительницы — Екатерины Александрийской (III-IV в.), которую Армянская церковь чтит как вселенскую святую. Проектировать «голубую жемчужину» предложили не кому-нибудь, а Георгу-Фридриху Фельтену — автору концепций Дворцовой и Сенатской площадей. В пятницу 18 февраля 1780 года духовный предводитель российских армян архиепископ Иосиф Аргутинский-Долгорукий (Овсеп Аргутян-Еркайнабазук) и приехавшие из Эчмиадзина восемь монахов совершили освящение. На церемонии присутствовал светлейший князь Потемкин как представитель государыни.
Вторую церковь, Сурб Арутюн (Св. Воскресения), поставили 1791 году, когда умер от оспы наследник главы общины Ивана Лазаревича Лазарева. Ему выделили на Смоленке площадь под армянское кладбище с разрешением построить над захоронением церковь, которая до середины следующего столетия служила усыпальницей Лазаревых и породнившихся с ними семей, после чего стала приходской.
— Какой была армянская диаспора в Петербурге в XIX веке?
— Основы процветания общины были заложены в конце XVIII века семьей Лазаревых, чье состояние к концу жизни графа Ивана Лазаревича составляло уже 12 миллионов. И чем богаче они становились, тем весомее был их вклад в общественные проекты. Характерной чертой Лазаревых, включая потомков блистательного рода, была приверженность церкви и просвещению, чему они, не будет преувеличением сказать, посвятили себя полностью, став объединяющей силой, направившей творческий и финансовый потенциал соотечественников в нужное русло. Диаспора — кровеносный сосуд, подпитывающий страну, и Лазаревы рассматривали основание национальных общин в России как этап на пути возрождения Армянского государства под эгидой империи. В диаспоре, по мысли Ивана Лазаревича, следовало открывать национальные учебные заведения и отсюда распространять ростки знаний, носители которых вернутся в Армению и поднимут страну с колен. Пример Лазаревых стимулировал благотворительную деятельность их соотечественников в России, все ревностнее поддерживавших национальные ценности и тем самым влиявших на формирование меценатского корпуса. И меценатство стало превращаться в важный рычаг жизнеобеспечения диаспоры, а негоцианты уже воспринимали поддержку культуры и образования как дело чести.
В XIX веке представитель следующего поколения рода Х.Е. Лазарев добился введения армянского языка в государственные учебные программы. Задача облегчалась статусом Армении как области в составе Российской империи, и в 1831 году правительство разрешило преподавание «в казенном заведении». Это вызвало существенный приток армянской молодежи в крупные российские центры. Кроме того, Николай I разрешил преподавание армянского языка и Закона Божьего на родном языке курсантам военных училищ и кадетских корпусов. Он же в 1844 году повелел учредить «при отделении восточной словесности Петербургского университета преподавания армянского, грузинского и татарского языков» с целью подготовки «переводчиков из тамошних уроженцев». А это значило, что языки Южного Кавказа отныне вводятся в круг университетского образования. В конце того же года в университете открылась кафедра армянского языка, которую возглавил известный в ученых кругах выпускник Петербургского учебного отделения при Министерстве иностранных дел арменовед Никита Лазаревич Бероев (Мкртыч Егиазарович Бероян). Кафедру татарского языка также возглавил армянский ученый — признанный специалист по тюркским языкам, действительный статский советник Лазарь Захарович Будагов (Егиазар Закарович Будагян).
Середину ХIХ века можно назвать периодом формирования армянской интеллигенции Петербурга, и преподавание родного языка сыграло в данном процессе не последнюю роль. Насыщенная творческая жизнь, тяга к базовому образованию влекли в столицу молодежь из провинций. Петербург при его столичном статусе обладал большей привлекательностью, чем другие российские города, и принадлежность к петербургской социокультурной среде ассоциировалась с европейской образованностью, широтой мышления, высоконравственным образом мыслей и этикетом, иначе говоря, «интеллигентностью» в позднейшем смысле слова.
— Почему история армянской общины в Петербурге прерывается в 30-е годы XX века?
— Было бы правильнее дать книге подзаголовок «От основания города до Октябрьской революции», но мне хотелось довести повествование до закрытия церквей в 30-е годы, чтобы поставить логическую точку в истории. Согласитесь, название «…до закрытия церквей» — не лучший подзаголовок.
Книгу стоит воспринимать как первый том. Продолжение сюжета существует, вторая часть давно написана и посвящена возрождению общины в конце 80-х годов минувшего столетия. Но эти два тома никак нельзя было издавать в одной обложке, тут два совершенно разных творческих подхода, разные стилистики, тем более, что второй том — это преимущественно «картины», а не «лица».
— Что Вы исследуете сейчас? Как появляются темы для исследований?
— В Петербурге даже случайный взгляд на красивое старинное здание может родить тему. Например, книгу с условным названием «Прогулки по городу. Армянский Петербург», материалы к которой собираю уже много лет.
Беседовала Полика Лохмоткина
Изображение на обложке: wikipedia.org